Рабовладельческое

Одна из любимых тем "патриотов" - вспоминать, что крепостное право в России было отменено на несколько лет раньше, чем в Америке была принята 13 поправка к конституции. Оставим в стороне маразматичность самого подхода ("а у вас еще хуже!" - это традиционный способ оправдания своих косяков) и мелочное ковыряние в фактической стороне дела ("прокламация об освобождении", скажем, была принята уже в 1862). Мне интереснее другое: по-моему, тут сравниваются два в принципе разных, несопоставимых явления, имевших принципиально разные последствия для нации - как психологические, так и экономические. Обсуждать "у кого хуже" не имеет смысла технически, это вопрос из серии "почему огурцы лучше, чем мужчины" - сойдет в качестве комического номера, но не более того. Общее, конечно, тоже есть (как и у огурцов с мужчинами): события в Америке и России не случайно так совпадают по времени. Все опять упирается в смену технологических формаций - привет марксизму-ленинизму с его базисами-надстройками. Но вот практическая реализация - две большие разницы.

История аболиционизма - это история осознания того, что рабочий скот - это не скот, а такие же люди. Вероятно, чрезмерная длительность процесса этого осознания - позорный факт для американцев (соображения личной выгоды вообще сильно мешают проникновению в головы гуманитарных идей), но это и не подвергается ими сомнению на уровне "коллективного бессознательного". Важно другое - это вопрос "межцивилизационных" отношений, который американцам до сих пор аукается и до сих пор их беспокоит (см. "Аватар" хотя бы, хотя "Я, Робот", конечно, намного ближе к теме).

В общем, негр - это не человек. Не случайно же межрасовый секс был под запретом и моральным, и правовым: просто это шло по разряду скотоложества. Осовободиться негр, в принципе, мог - но полноценным человеком его это не делало. Чисто биологические причины: его второсортность была на лице написана, за гарного хлопчика проканать не удастся ни при каких условиях.

Так вот, нет вопроса в том можно ли эксплуатировать, скажем, лошадь (точнее, сейчас он у некоторых появился, но это лишь подтверждает общую логику). По отношению к животным можно требовать гуманного обращения, но мнения самих животных при этом никто не спрашивает: защищая животных от жестокости, люди решают свои, и только свои проблемы. Вопрос в том, как быть, если лошадь вдруг заговорит: считать ли это успехами дрессуры, или признать лошадь равной себе, что автоматом наделяет ее определенными правами. Обратная же ситуация - обращение в рабство - это лишение статуса человека. Воспринимается соответственно.

Крепостное же право - это вопрос домашний, внутрицивилизационный. Понятно, кончено, что мужик туп, сер и ленив и барину совсем не ровня - но человек он свой, несомненно - человек. Пошалить с дворовыми девками - незазорно, жениться на крестьянке - это не безусловное табу, а всего лишь вопрос этикета. Дай крестьянину вольную - и получится обычный человек. Иной крестьянин и в графья при удачном стечении попасть может, не говоря уж о мелочах типа того, чтобы университет возглавить. Понятно, что представителей подлых сословий в приличные места не пускают, но это опять же вопрос "клубных правил", социального, а не биологического расслоения: табличка типа "вход собакам и неграм запрещен" возможна только в качестве намеренного оскорбления. Обращение в рабство, соответственно, воспринимается как гражданско-правовой акт. Подневольность крепостного значительно более мягкая, чем у черного раба. Совершенно иная, чем в Америке, и ситуация с количеством подневольных. Во-первых, их просто арифметически больше. Во-вторых - качественно иное распределение. Короче говоря, субъект крепостничества в России - это "мы", субъект рабства в Америке - "они".

Экономическая ситуация тоже совсем другая. Одно дело, когда вся экономика Юга завязана на использование рабского труда, и дать неграм свободу - это все равно, что позволить тракторам самим выбирать род своей деятельности - при том, что под боком индустриальный Север. Совсем другое дело - наши крестьяне, которым, собственно, с земли деваться некуда. В сущности, отмена крепости меняет только технологию отъема результатов крестьянского труда. Соответственно и сам процесс раскрепощения кардинально отличался у нас и у американцев: там - война, здесь - царский указ.

В общем, лозунг "мы не рабы, рабы не мы" имеет для белого американца, черного американца и русского принципиально разное смысловое наполнение.

Рабовладельческое

Одна из любимых тем "патриотов" - вспоминать, что крепостное право в России было отменено на несколько лет раньше, чем в Америке была принята 13 поправка к конституции. Оставим в стороне маразматичность самого подхода ("а у вас еще хуже!" - это традиционный способ оправдания своих косяков) и мелочное ковыряние в фактической стороне дела ("прокламация об освобождении", скажем, была принята уже в 1862). Мне интереснее другое: по-моему, тут сравниваются два в принципе разных, несопоставимых явления, имевших принципиально разные последствия для нации - как психологические, так и экономические. Обсуждать "у кого хуже" не имеет смысла технически, это вопрос из серии "почему огурцы лучше, чем мужчины" - сойдет в качестве комического номера, но не более того. Общее, конечно, тоже есть (как и у огурцов с мужчинами): события в Америке и России не случайно так совпадают по времени. Все опять упирается в смену технологических формаций - привет марксизму-ленинизму с его базисами-надстройками. Но вот практическая реализация - две большие разницы.

История аболиционизма - это история осознания того, что рабочий скот - это не скот, а такие же люди. Вероятно, чрезмерная длительность процесса этого осознания - позорный факт для американцев (соображения личной выгоды вообще сильно мешают проникновению в головы гуманитарных идей), но это и не подвергается ими сомнению на уровне "коллективного бессознательного". Важно другое - это вопрос "межцивилизационных" отношений, который американцам до сих пор аукается и до сих пор их беспокоит (см. "Аватар" хотя бы, хотя "Я, Робот", конечно, намного ближе к теме).

В общем, негр - это не человек. Не случайно же межрасовый секс был под запретом и моральным, и правовым: просто это шло по разряду скотоложества. Осовободиться негр, в принципе, мог - но полноценным человеком его это не делало. Чисто биологические причины: его второсортность была на лице написана, за гарного хлопчика проканать не удастся ни при каких условиях.

Так вот, нет вопроса в том можно ли эксплуатировать, скажем, лошадь (точнее, сейчас он у некоторых появился, но это лишь подтверждает общую логику). По отношению к животным можно требовать гуманного обращения, но мнения самих животных при этом никто не спрашивает: защищая животных от жестокости, люди решают свои, и только свои проблемы. Вопрос в том, как быть, если лошадь вдруг заговорит: считать ли это успехами дрессуры, или признать лошадь равной себе, что автоматом наделяет ее определенными правами. Обратная же ситуация - обращение в рабство - это лишение статуса человека. Воспринимается соответственно.

Крепостное же право - это вопрос домашний, внутрицивилизационный. Понятно, кончено, что мужик туп, сер и ленив и барину совсем не ровня - но человек он свой, несомненно - человек. Пошалить с дворовыми девками - незазорно, жениться на крестьянке - это не безусловное табу, а всего лишь вопрос этикета. Дай крестьянину вольную - и получится обычный человек. Иной крестьянин и в графья при удачном стечении попасть может, не говоря уж о мелочах типа того, чтобы университет возглавить. Понятно, что представителей подлых сословий в приличные места не пускают, но это опять же вопрос "клубных правил", социального, а не биологического расслоения: табличка типа "вход собакам и неграм запрещен" возможна только в качестве намеренного оскорбления. Обращение в рабство, соответственно, воспринимается как гражданско-правовой акт. Подневольность крепостного значительно более мягкая, чем у черного раба. Совершенно иная, чем в Америке, и ситуация с количеством подневольных. Во-первых, их просто арифметически больше. Во-вторых - качественно иное распределение. Короче говоря, субъект крепостничества в России - это "мы", субъект рабства в Америке - "они".

Экономическая ситуация тоже совсем другая. Одно дело, когда вся экономика Юга завязана на использование рабского труда, и дать неграм свободу - это все равно, что позволить тракторам самим выбирать род своей деятельности - при том, что под боком индустриальный Север. Совсем другое дело - наши крестьяне, которым, собственно, с земли деваться некуда. В сущности, отмена крепости меняет только технологию отъема результатов крестьянского труда. Соответственно и сам процесс раскрепощения кардинально отличался у нас и у американцев: там - война, здесь - царский указ.

В общем, лозунг "мы не рабы, рабы не мы" имеет для белого американца, черного американца и русского принципиально разное смысловое наполнение.